k_a_t_z

© Дмитрий Чубаров d_chubarov
"Призраки волн", Ладожское озеро.
Публикуется с разрешения автора.

приснился мир альтернативный
в котором мы с тобою врозь
и даже как-то, в общем, живы
встал утром - так оно и есть

Как-то ночью в час угрюмый, обалдев от теле-мумий
Задремал я над журналом, что лежал, как мухомор.
Мне вопрос приснился страшный, он мне крышу снес и башню,
Но вобще-то это зряшный, бесполезный разговор:
Ну когда ж угомонится супорылый живодер?..
Каркнул ворон: NEVERMORE

Crossposts:
http://levkonoe.livejournal.com/7567304.html
http://levkonoe.dreamwidth.org/7196293.html

всему один конец, всему одно начало
не смертному лепить натуру с идеала
лишь глина в черепках разбитого горшка
и нет души на дне допитого бокала

Носком небрежно шевелишь останки лета,
Луны осколки бередя в застывшей луже.
Молчишь, скрываешься, таишь – пустое это.
Как трудно ждать того дождя, который нужен!

Звон капель, а железо крыш едва согрето -
Чужой дневник, случайный вздох, глухая осень.
Сквозь чащу слёз не разглядишь весны привета,
Тоска и тишь царят меж трёх бермудских сосен.

Прозрачна боль, но дарит лишь крупицу света.
Сплелся клубок – чернее нет у мирозданья!
Пока грозой не прогремишь, мне ждать ответа,
Твердя с надеждой тыщу лет то «до свиданья».

Christina Rossetti (1830 — 1894) In the bleak midwinter Frosty wind made moan, Earth stood hard as iron, Water like a stone; Snow had fallen, snow on snow, Snow on snow, In the bleak midwinter Long ago.

Кристина Россетти Той зимой морозной Ветер выл сурово, Мир застыл как камень, Сталью вод окован. Снег ложился, падал снова, Падал снова Той зимою древней И суровой.

(c)Перевод. k_a_t_z, 2011
http://stihi.ru/2011/08/15/4225

«Московия, славная наша держава…»
Гимнописец неразборчиво хрюкнул и умолк. Государь и Великий князь Аппарат Первый-второй и Окончательный смачно выругался и в сердцах треснул кулаком по полированной крышке. Глупая машинка, полученная от проклятых мерканийцев за право торговли лягушачьими ножками на Китай-городе, уже в который раз зажёвывала перфоленту, никак не желая вставлять в текст трудное слово «многопартийность». А между тем, в условиях неуклонной демократизации слово это имело важное политическое значение. Сегодняшний закон увеличивал минимальную численность партии аж до шестнадцати миллионов человек, что включало почти всё взрослое население и пахло уже книгой рекордов Гиннесса, неизмеримо повышая международный престиж страны.
Государь подошел к узкому кремлёвскому окошку и посмотрел во двор. Первые два думских омона уже проголосовали и теперь, растянувшись цепочкой, носили воду из проруби на Москве-реке. Третий омон, собравшись в кружок у костра, занимался не менее важным делом – сочинением традиционного утреннего письма татарскому хану. Посол в высоком малахае уже восседал на собачьей упряжке, готовый возвращаться в далёкую Нагатинскую степь, где гордо реяли бунчуки ханской ставки.
Ордынский владыка Мехмед Мишик-оглы Уна-Унсоев был зело стар и капризен, а в последнее время ещё и порядком озлоблен. Его славных аскеров, посланных на юг, порубили в капусту кровожадные импи, стоящие на страже Большой Трубы, по которой из промышленных арыков западного Байконура шёл поток ослиной мочи в Албанскую федерацию и дальше на север, в Камерунский каганат. Раздражение хана было так велико, что южную голову четырёхглавого медведя, украшавшего верхушки кремлёвских башен, пришлось на всякий случай убрать. Восточную голову сняли ещё раньше, тоже из дипломатических соображений. Великий князь тяжко вздохнул: о той истории не хотелось даже вспоминать.
В дальнем углу двора змеилась бесконечная очередь купчишек, мещан и прочего бухгалтерского люда, сгибавшегося под тяжестью мешков с недельным балансом. Баланс визжал, кудахтал и гоготал, измученный дьячок едва справлялся с сортировкой товара и выдачей лицензий. В целом бюджет пополнялся неплохо, и стабилизационный фонд, хранившийся в копчёном виде в подвалах дворца, вполне позволял правительству пережить суровую зиму. Однако и недоимщиков тоже хватало. Жадные олигархи готовы были сто лет просидеть в яме, лишь бы не делиться с государством.
Ничего, справимся, и не таких обламывали… Государь, скривившись, покосился на полированный деревянный ящик, рядом на столе лежал дырокол и почти израсходованный рулон бумажной ленты. Теперь снова набивать. Совсем не на кого положиться, грамотных-то где взять? То-то и оно. По-мерканийски да по-албански каждая собака знает, а гимн – дело святое, тут, поди, даже запятые нужны.
Он снова вздохнул. Да, с образованием беда. Яйцеголовые совсем обнаглели. Которых удалось изловить, только прикидываются, что работают, а сами стишки да всякую похабщину на заборах малюют. А кто написал, как узнаешь? Ночью не проследить, волки так и рыщут, боязно. Впрочем, последняя поправка к закону о СМИ включала и заборы, упоминая даже кол и верёвку, но с исполнением, как всегда, дело обстояло неважно.
Великий князь, прищурившись, бросил взгляд в небо. Что ж, видно, запланированный ещё в прошлом году полёт на Марс снова придётся отложить. Когда же теперь?

(c)k_a_t_z, 2008
http://www.proza.ru/2008/11/01/437

Стынет в литдыбре кромешный ад
Пасмурных лет и прокисших зим.
Скорбные ники слагая в ряд,
В профилях гордых стоим, стоим.

Ваших постов нас манит размах.
Молча листаем, глотая стыд –
Только грохочет в ушах, в ушах
Слово гламурное – френдоцид.

Долго копилась взаимных рать,
Тысячный ваш приближая счёт…
Тот, кто задумал предать, предать,
Повод отфрендить найдёт, найдёт.

Вам не до старых друзей сейчас.
В мудрые складки собрав чело,
Чистите ленту от нас, от нас,
В души свои добавляя зло.

Жмите хоть сколько remove, remove –
Совести блог не боится слов.
Будете вечно читать, уснув,
Тех, кто вам also теперь friend of.

(с)k_a_t_z, 2008
http://stihi.ru/2008/02/25/588