![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
УТРЕННИЕ МЫСЛИ
Смешная штука – перевод. Только поймёшь, проникнешься, воспаришь вслед за автором, как приходится на землю падать. Точность фактов, куда деваться. Похоже на полёт курицы.
С другой стороны, журавль – он вон где, а курица, хоть и не жирная, зато в кастрюле. Даже если только синица...
А коль захочется повыше, пусть кто-нибудь ружьё наготове держит. Потому что – пчёлы.
Обрывки сна. Пробираюсь тёмными коридорами… Эрмитаж, 20-е годы, заседание худсовета, я в комиссии. Старичок-директор докладывает, как готовили экспозицию с помощью подручных средств. Потом – концерт местной самодеятельности к какой-то партийной годовщине. Пухленький человечек, по виду бывший семинарист, с набелённым по-клоунски лицом, страшно кривляясь, показывает чудеса эквилибристики. Всё это снимается на древнюю кинокамеру. Мрачный оператор жуёт папироску, бешено крутит ручку. Лента рвётся, свет гаснет. В голове мысль: зато диск за сто рублей. Толстяк снова на сцене – демонстрирует остроумие, отвечая на албанские комменты, то ли пишет, то ли говорит. Тощая эмансипированная дама художественно матерится, аудитория в восторге аплодирует… Опять коридоры.
Понятно, откуда всё, вчера с сыном на ночь восемнадцатую серию «Горца» смотрели, тоже антиквариат в своём роде. Там клоун с белым лицом, и дама из цирка бедовая такая, Аманда-воровка. И книгу старинную она из музея крадёт, стало быть, Эрмитаж. Монах там тоже вроде присутствует. А вот большевики при чём?
Романа сто страниц осталось. Э-э… ну, около того. Империя пришельцев, политкорректно ужасная, но с неприкрытым пиететом списанная с поздней Хэйан-Кё, безнадёжно распадается под натиском мерзких инсектоидных варваров. Человечество, сохраняя вассальную зависимость, – ростки демократии, видимо, запланированы в третьем томе, – героически борется с уродами-мятежниками, стойко перенося перегрузки в четырнадцать g, релятивистские парадоксы и вонь немытого тела в синтетических скафандрах в отсутствие мобильников у населения и с интернетом на зачаточном уровне. Хоть бы один стишок вставил, гад, а то они там только чай пьют из танского фарфора. Ладно, прорвёмся, и не такое доставалось.
Филип Ларкин меня сильно беспокоит. Едва половину перевёл, а уже срок. Даже не в сроке дело. Хорошие стихи, на внутренних созвучиях, хочется, чтобы получилось.
Сейчас сам буду на комменты отвечать… Да Господь же, конечно, ясное дело. Всё для нас, любимых, устроено, одно к одному. Воспитывает. Ну, и слава Ему.
Дождь, хорошо. Теперь бы в пещеру, бёдрышко мамонта с собой… И её. Пускай мясо жарит да про лето рассказывает, а я слушать буду. Так до весны и доживём.
С другой стороны, журавль – он вон где, а курица, хоть и не жирная, зато в кастрюле. Даже если только синица...
А коль захочется повыше, пусть кто-нибудь ружьё наготове держит. Потому что – пчёлы.
Обрывки сна. Пробираюсь тёмными коридорами… Эрмитаж, 20-е годы, заседание худсовета, я в комиссии. Старичок-директор докладывает, как готовили экспозицию с помощью подручных средств. Потом – концерт местной самодеятельности к какой-то партийной годовщине. Пухленький человечек, по виду бывший семинарист, с набелённым по-клоунски лицом, страшно кривляясь, показывает чудеса эквилибристики. Всё это снимается на древнюю кинокамеру. Мрачный оператор жуёт папироску, бешено крутит ручку. Лента рвётся, свет гаснет. В голове мысль: зато диск за сто рублей. Толстяк снова на сцене – демонстрирует остроумие, отвечая на албанские комменты, то ли пишет, то ли говорит. Тощая эмансипированная дама художественно матерится, аудитория в восторге аплодирует… Опять коридоры.
Понятно, откуда всё, вчера с сыном на ночь восемнадцатую серию «Горца» смотрели, тоже антиквариат в своём роде. Там клоун с белым лицом, и дама из цирка бедовая такая, Аманда-воровка. И книгу старинную она из музея крадёт, стало быть, Эрмитаж. Монах там тоже вроде присутствует. А вот большевики при чём?
Романа сто страниц осталось. Э-э… ну, около того. Империя пришельцев, политкорректно ужасная, но с неприкрытым пиететом списанная с поздней Хэйан-Кё, безнадёжно распадается под натиском мерзких инсектоидных варваров. Человечество, сохраняя вассальную зависимость, – ростки демократии, видимо, запланированы в третьем томе, – героически борется с уродами-мятежниками, стойко перенося перегрузки в четырнадцать g, релятивистские парадоксы и вонь немытого тела в синтетических скафандрах в отсутствие мобильников у населения и с интернетом на зачаточном уровне. Хоть бы один стишок вставил, гад, а то они там только чай пьют из танского фарфора. Ладно, прорвёмся, и не такое доставалось.
Филип Ларкин меня сильно беспокоит. Едва половину перевёл, а уже срок. Даже не в сроке дело. Хорошие стихи, на внутренних созвучиях, хочется, чтобы получилось.
Сейчас сам буду на комменты отвечать… Да Господь же, конечно, ясное дело. Всё для нас, любимых, устроено, одно к одному. Воспитывает. Ну, и слава Ему.
Дождь, хорошо. Теперь бы в пещеру, бёдрышко мамонта с собой… И её. Пускай мясо жарит да про лето рассказывает, а я слушать буду. Так до весны и доживём.